 | Все началось с приезда в наш город тибетских монахов,
с акцией по созданию из цветного песка некоей мандалы, и последующего ее
разрушения, что должно символизировать бренность всего сущего. И соответственно
эта акция должна пробудить в каждом существе яркую потребность в осознании
необходимости воспитания в себе непривязанности к материальному миру и мирским
вещам. Первый поход в зал, где трудились монахи, не вдохновил. Сами монахи не
вызвали ощущения сколько нибудь энергичной одухотворенности и были заняты
отсыпанием из песка рисунка по заранее расчерченным линиям. Инструменты конечно
в их руках были забавными в плане своей примитивности. Похоже, что их
использовали еще во времена седой древности. Монахи работали в марлевых масках,
и вскоре стало ясно зачем. Даже непродолжительное нахождение в этом помещение
вскоре вызвало в горле першение от витающей в воздухе тончайшей пыли, поэтому
экскурсия закончилась в общем то ничем. Кроме конечно встречи на выходе с наставником
монахов, который в отличие от них явно имел доступ в мир духовный и постоянно улыбался. Причем
улыбался не вынужденно, как делают тренирующиеся, а улыбался всем существом.
Даже его глаза смеялись, и совершенная искренность чувствовалась в его приветливости.
Второй визит в зал с мандалой произошел после ее окончательного изготовления.
Конечный продукт недельной работы монахов также не впечатлил. Весь рисунок
портила крупная надпись с названием города и ощущение несимметричности
чередования цветовых полос в самом рисунке. Хотя нашему народу даже такая
халтура, конечно же была в радость. Ибо делали ее самые настоящие монахи из
Тибета. А когда они начали распевать мантры, народ вообще вознесся в
поднебесную, складывая руки на грудях и мечтательно устремляя свои лица в
потолок, перед закрытыми глазами наблюдая свои вожделенные глюки. Петь монахам
тоже было лениво, и видимо сам процесс из-за своей ежедневной рутинности,
надоел до чертиков. То один, то другой периодически затыкались, откашливались и
зевали. Я такую фишку замечал и за собой, когда группа ведомых студентов не
особенно нравилась, и выкладываться в мантропении для них жуть как не хотелось.
Тогда тоже и на зевоту пробивает и на откашливание. Монахам, судя по всему, наш
город совершенно не нравился, народонаселение тоже, но миссию надо
отрабатывать, так что как говорится: раз бесплатно, то жрите что дают. Еще через два дня, монахи должны были
разрушить мандалу, и каждый желающий мог получить немного цветного песка на
память. Ведущие программы заранее предупреждали, видя нездоровый блеск в глазах
желающих обрести священного песочка, что в пищу употреблять его нельзя. Люди
этому, неоднократно произнесенному заявлению, явно не верили, поскольку уже и
мочу пили как свою собственную, так и чужую, чтобы исцелиться от множества
заболеваний, и лошадиное дерьмо кушали для той же цели, так чем песок тибетский
хуже? В означенный день мне идти за получением дозы было в ломы, так что решил
обойтись без этого тибетского артефакта, но песок… Песок решил иначе. Или его
хозяева, или третьи лица, которые подняли на уши весь город сверхъестественным
событием. Вечером в небе появился неопознанный летающий объект, светящийся в
форме цифры 6. Объект катался по небу как у себя дома и игнорировал объективы
фото и видеокамер, мобильных телефонов, пальцы гуляющих граждан, и, в конце
концов, завис над зданием музейного центра на стрелке, где собственно монахи
свою мандалу и выкладывали. Я сначала хохотнул, подумав, что за ними тарелка
прилетела, но ошибся, потому что, как позже выяснилось, монахи уехали на
поезде, как и подобает человеческим существам. Тарелка же, видимо не найдя в
музее искомое, рванула вслед за ними. Я в это время уже спать завалился.
Сначала мне приснился какой-то кошмар, которого я естественно не помню. Но
кошмар окончился тем, что я с какой-то шкатулкой в руках, в которую был насыпан
тот самый песок, что есть сил убегаю от того НЛО в виде шестерки (не БМВ). И
вот пешком по лестнице я забегаю к себе домой, кое как открыв ключом дверь и
врываюсь в комнату, чтобы увидеть самого себя, мирно посапывающего в кровати.
Это было по мнению меня бегающего, слишком нагло, так что начал чрезвычайно
резво будить себя, чтобы решить как спрятать шкатулку с песком, поскольку
тарелка, с неизвестно кем на борту, в погоне взрывала машины и убивала людей
как тараканов. И внутри сна я осознал, что желание обретения песка
преобразовалось во сне в его получение, а необъяснимый факт появления в небе
шестерки в эту погоню. И желания и страхи должны реализоваться, чтобы душа
чувствовала себя свободной. Вот она себя и освободила. Какое странное состояние
думать во сне о причинах сна. И на этом процессе бужения, или будения я
проснулся в поту, и сначала конечно пришло успокоение, когда увидел знакомую
обстановку и электронные часы со светящимся циферблатом. И время то еще детское
было. Всего 22часа 15 минут. Каких-то сорок минут успел поспать, а жути нагнал
себе в мозг.… Сделав глубокий выдох, собрался перевернуться на другой бок и
продолжить сон с фразой «куда ночь туда и сон», как положено говорить при страшных
снах, как увидел, что на письменном столе появился некий предмет, размерами с
кирпич, которого там раньше не было. Предмет надо было разъяснить, поэтому
включил настольную лампу. Лампочка со
стеклянным звоном взорвалась, поэтому пришлось дотянуться до настенного
выключателя и включить верхний свет. Волосы на голове шевельнулись. На столе
стояла шкатулка. Нет блин. Не другая шкатулка! И не похожая на ту! На столе
стояла ТА САМАЯ ШКАТУЛКА! С тихим
возгласом, – это полный пипец! – я сел на кровать и зачем-то закрыл себе рот
обеими руками. Потом рванул к окну, поскольку из него отлично виден
железнодорожный вокзал, с которого должны уезжать тибетские монахи. Над
вокзалом висела светящаяся шестерка. И стоило только обратить на нее внимание,
как она тотчас по небу поехала в мою сторону. Шестерка и шестерка, казалось бы,
подумаешь, фигня какая-то.… Но от этой фигни у меня почему то выступил холодный
пот по всему позвоночнику. И я отшатнулся от окна с возгласом, – что же делать?! Шестерка, тем не менее, вернулась на свою
прежнюю позицию и стала удаляться, а я понял, что поезд с монахами отправляется
в другой город именно в эту минуту, и
надо им песок непременно отдать обратно, а то иначе тарелка вернется и меня
найдет. И хрен знает что сотворит. И тут же понимаю, что поезд догнать уже
нереально, а песок просто выбросить никак нельзя. В нем есть некая ценность.
Его надо надежно спрятать. А как спрячешь, если те с тарелки вернутся и пытать
начнут, а я, не желая испытывать физические мучения возьму и отдам им песок
тибетских монахов, который они мне доверили. Ой как нехорошо получится... В
раздумьях я сел на кровать и сжал голову обеими руками. «Думай Федя, думай!»
Идея пришла, что песок сможет сохранить только лишь дьявол. Надо с ним только
договориться как нибудь без залогов, расписок и других душерастратных моментов.
Открывая окно порадовался тому факту, что еще лето и тепло на улице. И собрав
волю в кулак, собрался вызвать дьявола, как внезапно осознал, что не знаю его
имени. Намерение сработало само по себе.
Тотчас из под земли начало подниматься черное марево,
и клубящееся нечто выросло этажей на двадцать в высоту. Ощущение страха, тем не
менее, не возникло. Видимо та шестерка весь дневной запас энергии страха в душе
уже израсходовала.
– Боюсь боюсь! – уверил в качественности
произведенного эффекта пришедшее духовное существо, и оно тут же исчезло, чтобы
появиться в кресле моей комнаты в виде элегантного мужчины с холодным взглядом.
– Не спрашивай меня об имени, ибо оно чудно… Чего надо?
– Шкатулочку надо бы спрятать….
Человек в костюмчике отливающим серебристой искрой
перевернул кисть руки ладонью вверх.
–Покажи.…
Я продемонстрировал шкатулку.
– От кого?
– Тарелка в виде шестерки охотится за ней, а я не
уберегу….
– Ну-ну! Гости значит, за ней гоняются…. Что внутри?
– Песок от тибетских монахов.
– Такие старые, что с них песок сыпется уже? – пошутил
гость, – дай взглянуть.
У меня возникло секундное замешательство от
подозрения, что стоит только шкатулку
отдать ему в руки, как потом ищи свищи….
– Я отниму, или элохимы, какая разница? Ты все равно
ее потеряешь. Так что лучше уж сокровища пусть у своих останутся, чем
тарелочники их прикарманят.
Сомнения развеялись, и я протянул шкатулку гостю. Тот
открыл ее, и задумчиво поковырял цветной песок пальцем, видимо ожидая найти
внутри него сколько нибудь стоящее нечто. Кроме песка в шкатулке ничего больше
не было.
В его глазах прочиталась скука, смешанная с
удивлением:
– А на хрена он нужен?
– Не знаю, но эти, как ты их назвал элохимы, готовы
город целиком порушить ради этого песка.
В голове возникла идея из фильма кин дза дза, когда
ценились элементарные спички. Так что может этим инопланетянам нужен песок
позарез для заправки пескобаков например. И тут в голове вспыхнула догадка, что
монахи элохимам глаза отводят, раздавая песок народу, под видом того, что в
него спрятана некая нужная тем субстанция, а на самом деле ее никому не отдают.
Вопрос только чем именно владеют тибетцы, или что они у богов украли, поскольку
в библии вроде элохимами назывались именно боги. Опять же Иисус на кресте звал
некоего элоима. Получается, что тибетцы подобно Прометею что-то ценное у богов сперли,
а на скале свою печень орлам подставлять вовсе не собираются.
– Ладно, поберегу, – сказал представитель подземного
мира, – только почему у тебя было первоначальное нежелание отдать его мне?
– Ну-у-у, – говорить правду было отчаянно стыдно.
– Ты считаешь меня нечистым. Ведь так?
Я упер глаза в пол. Стыд имел основание. Когда все в
порядке, можно гнуть пальцы и делить мир на хорошее и плохое, на добро и зло, а
как только жареным запахло….
– Я тебе докажу что нет ничего чистого, и нет ничего
нечистого. Скоро….. – Гость рванулся в окно как ураган, унося с собой шкатулку. Створки хлопнули так, что я
удивился почему стекла не вылетели. На улице вспыхнул ярчайший свет, так что я
подумал, что он имеет природу ядерного взрыва и зажмурил глаза. Когда их
открыл, в дверном проеме стояла жена, только что щелкнувшая выключателем на
стене, и с заспанной физиономией презрительно смотрела на меня, сидящего на
постели.
– Чо орешь? Мириться пошли, – она призывно распахнула
халатик.
Я перевел взгляд на стол. Шкатулки не было. На столе
валялись стеклянные осколки. Опасаясь за свою разумность, повернул выключатель
настольной лампы. Свет не включился. Я перевел взгляд на ходуном ходящие
створки окна. На улице начиналась гроза. Закрыв, и на всякий случай проверив
надежность замков, я пошел в спальню вслед за женой, чувствуя собирающуюся в
нижней части тела энергию. Мириться… |  |